Термин появился в апреле 1999 года, когда Дилан Клиболд и Эрик Харрис расстреляли 13 одноклассников школы «Колумбайн» в штате Колорадо. Вооруженные дробовиками и самодельными бомбами, двое психов в течение часа расстреливали своих якобы обидчиков. После этого застрелились «по-колумбайновски», то есть пустили себе пулю в голову.
Самое интересное, что до этого они уже наблюдались у психологов, а Харрис даже принимал сильнодействующие антидепрессанты. Тем не менее стрелки сумели приобрести окольными путями оружие и вошли в историю. Сейчас это настоящие кумиры у части деструктивной молодежи во всем мире.
Только в США после бойни в «Колумбайне» случилось более 70 актов «скулшутинга». И каждый раз это сопровождается реками крови – это одно из самых трагичных следствий широкого распространения стрелкового оружия в Соединенных Штатах.
Уже тогда появился характерный почерк преступников.
Прежде всего, это соответствующий внешний вид – армейские ботинки, темные брюки и майка с надписью «Ненависть». Клиболд и Харрис перед массовым убийством в 1999 году делились своими планами в личных блогах в сети Интернет. Аудитория у будущих стрелков была немногочисленная, и никто тогда панику не поднял. Как, впрочем, и сейчас перед каждым расстрелом в школах, мало кто обращает внимание на интернет-активность таких психов.
У болезненной героизации Харриса и Клиболда в подростковой среде есть очень глубокие основания.
Во-первых, это сверстники нынешних старшеклассников, что уже ставит убийц на особое положение в табели о рангах.
Во-вторых, массовое убийство автоматически прославило «скулшутеров» на весь мир – это очень важный стимул для не нашедшей себя молодежи.
В-третьих, беспорядочные казни рассматриваются как вызов обществу, своеобразная акция радикального протеста. Насколько протестные настроения распространены в современной молодежной среде, объяснять излишне.
В-четвертых, Харрис и Клиболд после страшного преступления совершили суицид, и это также возводит «колумбайнеров» в разряд «мучеников режима». Далее срабатывает древний инстинкт поиска кумира в подростковом возрасте (без этого, увы, никак), и для части молодежи «скулшутер» становится объектом подражания.
Фаза обострения
В российской действительности ситуация серьезно осложнилась после 2018 года, когда 18-летний Владислав Росляков устроил бойню в Керченском политехническом колледже. В итоге – 21 жертва, включая самого «скулшутера», который покончил с собой по всем правилам «колумбайнеров».
Если познакомиться с хронологией расстрела 17 октября 2018 года, то окажется, что Росляков тщательно следовал сценарию событий 1999 года в школе «Колумбайн». Соответствующая экипировка, помповое ружье, коктейли Молотова и самодельные бомбы. После октября 2018 года в социальных сетях поднялась настоящая волна новых «колумбайнеров» и «росляковцев». Потенциальных убийц, прежде всего, восхищало количество жертв керченского стрелка – 21 невинный человек. Это было больше, чем в оригинальном «Колумбайне», и в воспаленных мозгах части молодежи оказалось настоящим достижением.
В социальных сетях творилось и творится настоящее безумие – молодые дурочки берут себе фамилии Рослякова, ощущая себя ментальными спутницами убийцы. Создаются сообщества, распространяющие заветы «клумбы» («колумбайнеры» на молодежном сленге) и доступно объясняющие всем желающим механизмы совершения массовых убийств.
Конечно, правоохранительные органы на пару с Роскомнадзором стараются блокировать паблики типа «Эрик Харрис и Дилан Клиболд», Тrue columbine, Сolumbine edits, «Тупо колумбайнер», но силы совершенно неравные.
Во-первых, даже если подключить всех сотрудников силовых ведомств, учителей и классных руководителей, не удастся отследить даже большую часть подобных сообществ.
Во-вторых, современная молодежь ушла из уличной преступности в Интернет и чувствует себя там очень вольготно. Любой подросток даст сто очков вперед в навыках пользования Интернетом, чем большая часть взрослых.
Заблокировали паблик в «ВКонтакте»?
Уйдем в Telegram или через VPN в DarkNet. Всемирная сеть вообще творит с нашим подрастающим поколением страшные вещи.
О том, какие последствия имели сообщества типа «Синий кит», все наслышаны.
Сейчас появились новые веяния – интернет-игры «Беги или умри», по правилам которых ребенок должен перебежать дорогу прямо перед проносящейся машиной. Естественно, все снимается на камеру и распространяется по сочувствующим.
Или такое веяние – «24-часовое исчезновение», когда несовершеннолетний намеренно «уходит на дно», отключает телефон и не подает никаких признаков социальной активности. Родители в истерике, школа на ушах, социальные службы в панике…
Но вернемся к «колумбайнерам» и «росляковцам».
В 2021 году последователи совершили два массовых убийства – Галявиев в казанской школе расстрелял девять человек, а Бекмансуров в Перми – шестерых. И это, помимо подрывника из Серпухова, о котором шла речь в начале статьи.
Надо отметить, что России еще повезло – в отличие от США, у нас серьезные ограничения на распространение огнестрельного оружия, поэтому потенциальным «скулшутерам» приходится нередко довольствоваться пневматическим оружием, ножами и самопальной взрывчаткой. Но это лишь символическое утешение, никак не умаляющего факта роста насилия в российской школе.
Рецептов немного
Что делать с растущей популярностью культа «колумбайнеров» в России?
Панацеи, конечно, не найти, но что-то предпринять можно.
Во-первых, запретить законодательно и ввести уголовную ответственность за пропаганду и распространение атрибутики и символики. Силовики упираются, дескать, нет признаков экстремисткой организации – отсутствует центральное управление, нет лидеров (если и есть, то они давно в гробу) и устойчивого финансирования.
Но прецеденты запрещения молодежных субкультур все-таки существуют. Так, например, вне закона объявили культ «А.У.Е.» – запрещенная в России организация.
Законодательный запрет проблему полностью не решит, но хотя бы отвадит часть потенциального электората от «скулшутерской» культуры.
Во-вторых, все дети, в чьих семьях есть официально зарегистрированное стрелковое оружие, должны быть на особом контроле. Ни о какой дискриминации речь не идет – просто школьная администрация, классный руководитель и психолог должны знать, что у условного Петрова Вани папа охотник и дома хранит карабин. И когда вокруг персоны Вани в школе разворачивается нездоровый ажиотаж, подросток должен попасть под самое пристальное внимание.
В-третьих, в учебных заведениях пора вводить институт кризисных или экстремальных психологов. Не навешивать новые обязанности на действующих, а создать когорту профессионалов, работающих под жестким контролем государства. Цель таких психологов – выявление и сопровождение потенциальных «скулшутеров».
На самом деле, существует собирательный психологический портрет «колумбайнера».
Это юноши в возрасте от 12 до 19 лет, чаще всего из неполных семей, социально неадаптированные и, возможно, необеспеченные. У 100 % всех стрелков серьезные проблемы с самореализацией, она замкнуты и очень внушаемы. Мало друзей, круг общения сильно сужен, наличествуют психические девиации, а также физические нарушения. Так, у подрывника из Серпухова была операция на щитовидной железе, депрессия, которую даже лечили препаратами, и, как по учебнику – расставшиеся родители.
В-четвертых, требуется просвещение родителей. Отец с матерью должны знать, по каким признакам можно на ранней стадии определить потенциального стрелка. К сожалению, этого сейчас совсем не хватает в современном образовании.
Феномен «колумбайна», хотя и появился в конце прошлого столетия, до сих пор до конца не исследован, и это влечет за собой печальные последствия. На данный момент государство лишь вводит не самые эффективные «киберпатрули», да ужесточает в очередной раз требования к обладателям стрелкового оружия. Однако без решительных и всеобъемлющих действий «скулшутеров» вряд ли удастся остановить.
(фото с сайта "Военное обозрение")
