Начнём с того, что на этот вопрос ни в каком другом мировоззрении, кроме христианского, по сути дела, ответа нет. Любой нехристианский ответ сводится либо к констатации, что раз такое есть, то по-другому и быть не может; либо к безнадежному упованию, что вместе с прогрессом наступят времена, когда не будет ни войн, ни болезней и человечество откроет тайны неведомой ныне продолжительности жизни и развития способностей; либо — и это, пожалуй, высшее, к чему поднялась нехристианская мысль у стоиков, — что раз человеку даны всего две возможности, как у привязанной к телеге собаки: или бежать за ней, или, если не желаешь бежать, тащиться вслед, обдирая бока по камням, — то все объясняется только фатумом, влекущим нас в неизвестное.
Ответ, который на этот вопрос дает евангельское благовестие, сводится к одному очень решительному утверждению: да, в мире есть вошедшие в него с грехом болезни, катаклизмы, войны, непонятная и невместимая человеческим разумом жестокость и несправедливость, но в этот ужасающий мир ради его спасения пришел не Ангел, не пророк, не учитель нравственности, а ставший частью этого мира Бог. Это и есть сердцевина нашей веры: Бог стал частью этого мира, совершенно тождественной нам, чтобы его изнутри переродить.
И поэтому мы знаем, что нет слезы младенца, которая не была бы отерта в Царствии Небесном. Нет горя, которое не было бы избыто и побеждено, когда человек в конце своего пути встретит Христа. Нет ничего несправедливого, неоправдавшегося, нереализованного, что не было бы восполнено там, где Бог будет всяческое во всех.
И это единственный истинный ответ, ведь Спаситель пришел в наш мир для того, чтобы, разделив с нами весь этот ужас и всю эту скорбь, преобразить его изнутри, а не для того, чтобы переключить кнопки и перенастроить программу…
Помните знаменитую фразу Достоевского: «Здесь диавол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей»? Несмотря на ее хрестоматийность, мне кажется, что классик не совсем прав. Точнее, эти слова допускают не совсем христианское понимание. Или совсем не христианское.
Бог не борется с диаволом. Во-первых, потому что Сатана уже побежден. Смерть, как следствие появившегося в мире зла и греха, раз и навсегда побеждена Воскресением Христа. Во-вторых, Бог – Творец пространства и времени, человека и ангелов – слишком велик и могущественен, чтобы кто-то мог бороться с Ним. Творение не может бороться с Творцом, как моська не способна стать соперником слону. Христианство – не дуалистическая религия, исходящая из постоянной, изначальной борьбы добра и зла, темных и светлых сил, равновеликих и поэтому постоянно пребывающих в противодействии. Мир христианина – не извечная диалектическая борьба начал инь и ян. В сотворенном Богом мире нет зла, поэтому у зла нет собственной природы. Говоря философским языком, зло неонтологично. Зло – это отсутствие добра или видоизмененное добро. (Может, поэтому говорят, что наши недостатки – продолжение наших достоинств?) Зло всегда – попытка паразитировать на добре, изменить добро. Как когда-то змей соблазнил жену Адама, исказив первый завет Бога и человека словами: «Подлинно ли сказал Бог, не ешьте ни от какого дерева в раю?» Змей лгал, его ложь удалась, и с нарушением завета добра в мир вошло зло. Но боролся диавол-змей не с Богом. Он боролся с человеком.
Сама мысль о борьбе диавола с Богом для христианина абсурдна. Особенно хорошо это видно в евангельском эпизоде искушения Христа в пустыне. Когда диавол предлагает Иисусу все царства мира, если Тот поклонится ему, Христос отвечает искусителю: «Отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». В славянском переводе Евангелия от Матфея эта фраза звучит так: «Иди за мною, сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужи». С языковой точки зрения русский текст более точен, а славянский является калькой с греческого и искажает смысл фразы (буквально: иди по направлению «за меня»). Но в каком-то смысле эта языковая неточность более жестко указывает на реальное положение вещей – на невозможность диаволу искусить Бога, на несоизмеримую «разность в весовых категориях». Недаром толкователи Библии традиционно отмечают, что в искушении в пустыне Христос отвергает все те соблазны, на которые в свое время прельстилась Ева: соблазн духа, души и тела.
А вторую часть фразы («написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи») можно истолковать не только как то, что Христос пришел послужить Богу, но и как то, что сам сатана, вместо бесплодных попыток искусить Спасителя, должен ему покориться и ему служить.
Повторяю, диавол не борется с Богом, потому что в этой борьбе он обречен. Он может бороться только с нами и побеждать нас. Но если мы выберем Победителя, а не побежденного, то по мере продвижения по пути к Добру сердце наше все больше будет превращаться из поля битвы в эдемский сад.
Владимир Легойда «Азбука веры»
